Сегодня поговорим об эпохе высокого классицизма. К власти приходит императрица Екатерина. Она в два-три года свертывает все архитектурные программы времени императрицы Елизаветы Петровны. Таким образом, стиль елизаветинского барокко не дожил ни до своего величия, ни до своего распада. Он был прекращен единовременно. А вот классицизм пройдет весь путь: от раннего классицизма эпохи императрицы Екатерины до позднего, николаевского классицизма, который будет уже разлагаться. Он станет настолько неинтересен, что даже в своих письмах митрополит Московский Филарет напишет: «Странный этот классицизм эпохи Александра. Одни круги да столбы».
Пожалуй, с ним можно согласиться. Но мы сегодня начнем с самых известных памятников русской архитектуры, церковной архитектуры – это памятники Санкт-Петербурга и Москвы. Волна классицизма будет разливаться на территорию провинций медленнее. Когда в Москве и Санкт-Петербурге уже строили в классическом стиле, в провинции еще достраивали храмы времени Елизаветы Петровны.
Сегодня мы с вами начнем с одного из самых известных храмов эпохи классицизма – это храм в честь Казанской иконы Божьей Матери. Ключевая постройка Санкт-Петербурга, очень интересная и сложная. Занимает ровно середину главного вектора города с запада на восток – от Александро-Невской Лавры до Зимнего дворца, Невский проспект. Третий по счету храм на этом месте. И здесь очень важно, что храм в полной мере ориентирован на Рим. Давайте посмотрим, почему.
Шел 1783 год. Будущий император Павел I с супругой путешествовали по Европе. И уж больно ему понравилось творение великого Бернини в Риме – храм Святого Петра. Он загорелся идеей, чтобы такой же был в Санкт-Петербурге. И как только он приходит к власти – фактически это одно из первых его масштабных решений – он издает монарший манифест о проведении конкурса, который проходил в течение полутора лет. Проекты поступали и поступали, а императору все не нравилось. Но не бывает худа без добра: в то время президент Академии художеств граф Александр Сергеевич Строганов вдруг посоветовал работу молодого архитектора Андрея Воронихина. Родился он в 1759-м году, скончался в 1814-м. В те времена молодой человек прошел европейскую школу, окончил Академию художеств. По одним данным, Андрей Воронихин был незаконнорожденным сыном самого графа. Но это значения не имеет. Значение имеет, что он был, безусловно, очень талантливым человеком и предложил уникальный проект.
Практика православной традиции говорит следующее: храмы всегда ориентированы с запада на восток, то есть алтарь всегда на востоке. Если мы посмотрим на Невский проспект, он четко идет с запада на восток. Выходит нужно поставить храм боком к Невскому проспекту. Да еще и в стиле базилики. Как это сделать? Получается, что либо нарушаем гармонию Невского проспекта, либо прерываем традицию расположения «запад – восток», чего, конечно, Воронихин позволить себе не мог. Проект вышел уникальным, но в реальности была воплощена только его половина.
Храм-то очень симметричен. Мы его таким и знаем. Воронихин сделал вход в собор с востока, но задумал еще один вход, который украсил прекрасной колоннадой. Чтобы сделать здание совершенным, а значит симметричным, такая же колоннада должна была располагаться с другой стороны собора. Тогда, если бы мы посмотрели на собор сверху, то план его имел бы не одну, а две оси симметрии. Но замыслам архитектора было не суждено сбыться.
Указом императора Павла проект Воронихина был утвержден. Закладку нового храма запланировали на август 1800 года, но в апреле Павла задушили. К власти пришел Александр, его старший сын. В первом обращении к народу он сказал, что царствовать будет по принципам, которые установила Екатерина. Воронихин резко взволновался – проект мог остановиться в любой момент. Но император Александр принимает решение продолжить папенькин проект грандиозного храма. Храм закладывают в августе 1800 года, а освящают в сентября 1811 года. На строительство ушло 10 лет. Если мы говорим о масштабах постройки и о времени, я вам сразу скажу, что срок очень небольшой.
В итоге храм получился совершенно уникальный с огромнейшей, потрясающей красоты галереей. Это парные колонны, идущие в два ряда. Всего 96 колонн. Собор сделан из редкого материала – пудожского камня. Он был в каменоломнях недалеко от Санкт-Петербурга, в Гатчине. Этот камень там есть и сейчас. Он такого серого цвета. Его особенность в том, что он наиболее подходил под Северную столицу и под европейские, как бы сейчас сказали, стандарты. Холодный, расчетливый камень.
Строили храм сложно. Работали над ним, кроме Воронихина, еще несколько архитекторов. Это была постоянная кузница проб и ошибок, но ошибок в храме мы все-таки не увидим. Он совершенный и является жемчужиной Санкт-Петербурга. Напомню, построек подобного масштаба Европа не знала. В итоге 96 колонн, еще 56 гранитных колонн находятся внутри храма. Высота колонн почти 17 метров – масштаб грандиознейший.
Собор построили и освятили. Это стало событием имперского значения. Над храмом трудилось большое количество мастеров. Бронзовые фронтоны были созданы известными скульпторами. В 1832 году перед собором поставили две статуи известных полководцев: Барклая де Толли и фельдмаршала Кутузова-Голенищева. В приделе храма с левой стороны захоронили останки Кутузова-Голенищева. И храм волей-неволей стал храмом памяти и победы русских войск в войне 1812–1814 года. Военный храм. Сюда, например, приносили трофеи у захваченных французских полков и прочее.
Храм интересен тем, что достраивали его еще достаточно долго, но после 1812–1814 года вторую колоннаду строить не решились. По какой причине неизвестно. В храм был помещен уникальный иконостас из чистого серебра весом в полторы тонны. Листового серебра, которое отбили у французов, кстати говоря. После революции 1917 года иконостас полностью исчез. Сейчас уже восстановлен новый иконостас из серебра. Там были работы известных русских художников, которые создавали полотна для этого собора. Собор представлял из себя державную монументальность. В советские времена, в первые годы, стоял вопрос о закрытии собора, потом там устроили кинотеатр. Сейчас это кафедральный собор Санкт-Петербурга и одна из жемчужин искусства эпохи русского классицизма.
Все мастера, работавшие в тот период в Санкт-Петербурге, Москве и в других местах, – художники, архитекторы, резчики – это исключительно русские мастера. Огромное значение в этом ракурсе имела Императорская Академия художеств, открытая по повелению императрицы Елизаветы Петровны графом Шуваловым, кстати, который и основал Московский государственный университет. Академия художеств стала кузницей мастеров высочайшего класса. Именно они расписывали эти соборы и украшали иконами. Именно оттуда вышла огромная плеяда русских архитекторов.
Василий Стасов, наиболее яркий архитектор начала XIX века. Родился в 69-м году, скончался в 1848 году. Прошел школу в Императорской Академии художеств. Стасов окончательно завершил эпоху высокого классицизма. Он построил храм Живоначальной Троицы 1835 года лейб-гвардии Измайловского полка. Высокий храм с пятью куполами. Как говорили современники, не к чему придраться. Храм явился образцом выверенности каждой детали, соотношения, формы, объема глав, высоты колонн. Складывалось впечатление, что ничего лучше архитектор уже создать не сможет.
Стасов построил храм в честь Рождества Богородицы на развалинах десятинного храма, который митрополит Евгений (Болховитинов) как раз раскапывал. Стасов возвел очень красивый храм Александра Невского в Потсдаме. Русская архитектура, русские мастера выходят в Европу. Не европейские мастера приходят к нам, а уже русские мастера строят в Европе. Это очень важно. Потом появятся храмы в Иерусалиме, в Риме, в Париже, в Лондоне. Храм Рождества Богородицы и храм Александра Невского говорят нам о величии мастеров, о так называемом высоком классицизме.
Если говорить о Санкт-Петербурге, то нельзя представить город без Исаакиевского собора. О нем можно прочитать в материале: Исаакиевский собор. Жемчужина Санкт-Петербурга.
Давайте вернемся в первопрестольную. Конечно, Москва жила несколько по-другому. Здесь имела значение школа графа Дмитрия Ухтомского, из которой вышли архитекторы Баженов и Казаков, школа московской архитектуры. Но главным для Москвы стало нашествие Наполеона 1812 года. Сентябрь, захват и пожар Москвы. Из 9151 сооружений в Москве сгорело 6096. Из 329 церквей сгорело 127, а 15 полностью исчезли, потому что сгорели дотла. Москва фактически выгорела. И тут начинается новая Москва.
В этот период строятся храмы, наиболее яркие работы у Дмитрия Жилярди, Афанасия Григорьева. Архитектор Бове возводит храм Всех Скорбящих Радость на Большой Ордынке. Из значимых работ того времени – Храм Живоначальной Троицы в Вишняках.
Архитектор Евгений Тюрин – выходец из московской школы архитектуры, наиболее яркие работы – храм в честь Богоявления Господня в Елоховской слободе. Собор, который до постройки 2000 года, был главным кафедральным собором Москвы и Московского Патриархата. В нем нашли последнее успокоение Патриарх Сергий (Страгородский) и Патриарх Алексий II. В приделе собора когда-то был крещен Александр Сергеевич Пушкин. Большой, мощный, красивый собор. Построен храм в 1835–45 годах, наиболее характерная постройка, масштабная постройка Москвы.
Давайте вернемся к собору работы Стасова. Если у него холодно, высоко, подтянуто, а здесь все-таки с какой-то особой внутренней теплотой. Московский классицизм будет отличаться от архитектуры Северной столицы. И для примера еще один храм – храм в честь мученицы Татианы при МГУ архитектора Тюрина.
Еще один грандиозный проект – храм-памятник победы русского оружия в войне 1812–1814 годов – Храм Христа Спасителя. Храм был заложен в присутствии императора Александра уже в декабре 1812 года. Есть даже закладная грамота. Собор был заложен, но каким он должен стать, никто не знал. Объявили конкурс, и в нем победил молодой архитектор Александр Лаврентьевич Витберг. Он был протестантом, закончил Императорскую Академию художеств с малой медалью. Его проект очень понравился императору Александру. Первоначально Храм Христа Спасителя заложили и десять лет строили в Москве на Воробьевых горах. Грандиозное по своим масштабам сооружение. Храм стоял на вершине Воробьевых гор, где сейчас находится главное здание МГУ. К низу шла большая лестница, и там был еще один храм – Преображения Господня. В него планировали перенести останки воинов и установить памятные плиты. Вот почему в теперешнем облике мы видим два храма и нижнюю часть – Преображения. Это в память о том событии, которое не случилось.
Если бы постройку воплотили – от основания храма до горы и плюс сам храм – то высота всего сооружения составила как минимум 140–170 метров. Вот такой храм заложили на Воробьевых горах. Но беда была в том, что главным строителем храма сделали Александра Лаврентьевича Витберга. Можно быть хорошим архитектором и плохим инженером. Он действительно был творческой личностью. Он жил этим проектом, искусством, но он не был специалистом по изготовке кирпича, леса, строительного материала и извести. Это привело к тому, что в 1828 году, через более чем десять лет после начала строительства, комиссия выяснила, что храма-то нет. Нет не только храма, даже фундамента нет. За это время на строительство храма истратили 4,1 миллиона золотых рублей. Чтобы было понятно, что это за сумма – на Казанский собор за десять лет истратили 4,7 миллиона рублей. Но храм-то построен был. А тут – храма нет. Созвали комиссию, остановили строительство – а что останавливать? Комиссия два года разбиралась, куда делись 4 миллиона рублей. Это примерно один годовой бюджет России того времени.
И комиссия пришла к выводу, что виноват Александр Лаврентьевич Витберг, у которого и денег-то в кармане никогда не было. Шло следствие, его наказали – сослали в ссылку в Медвежий Угол, город Вятка, тысяча километров на север от Москвы. А там его встретили вятские купцы с распростертыми руками. И они сообразили – просто ему деньги в руки давать не нужно, а свободу полную дать. Он столько сделал для этого города: построил системный сад имени Александра I, многие гражданские здания и, самое главное, он возвел храм в честь Александра Невского – блистательную реплику на то, что он не смог построить в Москве. Скончался Витберг почетным жителем города Вятки в 1855 году.
Возвращаемся обратно в Москву. Наступила николаевская эпоха. Денег нет, храма нет, а Николай вопрошает. Понятно, что в стиле классицизма в николаевскую эпоху строить было уже не принято. Николай принимает новую государственную концепцию: самодержавие, православие, народность, то есть опора на основные ценности, как бы сказали сейчас. Надо было избавляться от такого мистического, западного, европейского классицизма, который, как сказал митрополит Филарет, одни круги да колонны.
Появляется новое направление – возвращение к традициям русской культуры. Самым ярким первым его выразителем становится известный архитектор XIX века Константин Андреевич Тон. Родился в 1794 году, скончался в 1881-м. Тон был выходцем из санкт-петербургской семьи, сыном ювелира. Закончил Императорскую Академию художеств с золотой медалью. Был человеком, безусловно, одаренным. Прошел обучение в Европе, вернулся в Санкт-Петербург, занимался проектами подготовки к коронациям, строил гражданские сооружения. Первой его постройкой стал храм в честь мученицы Екатерины в Санкт-Петербурге, с пятью куполами. Некий возврат к традиции. В стасовской работе тоже пять куполов, но они построены по другому принципу. А это традиция на углах храма – такое русское пятиглавие. Проект был одобрен лично императором Николаем I. И в одночасье Тон становится главным архитектором страны. Он строил не только церковные сооружения, но и гражданские. Тон построил большой Кремлевский дворец, который мы сегодня видим. Спроектировал два Николаевских вокзала – в Москве и в Санкт-Петербурге. Очень был плодовитый, талантливый мастер, к тому же ректор Академии Художеств. Именно ему поручили создать альбом церквей, как бы сейчас сказали, «Программа 200» – что строили в провинции.
Тон начинает строительство Храма Христа Спасителя. Место для собора выбирает сам Николай. Это уже не Воробьевы горы, а центр столицы. Алексеевскую женскую обитель, которая стояла на этом место, сносят. Игуменью вместе с сестрами переселяют в Красное Село. Есть версия, что игуменья прокляла само место, пообещав, что там ничего не будет стоять. Это ничем не обосновано, это притча. В 1839 году начинается строительство грандиозного сооружения. Тон два года не дожил до 1883 – года окончания строительства. Храм Христа Спасителя и Исаакиевский собор – это кузница новой русской инженерной мысли. Храм строится, постоянно обрабатываются новые инженерные идеи. Тону помогают такие художники как Свиязев, Рязанов, Дмитриев, Бакирев и еще целый десяток молодых архитекторов.
Здесь жидкие почвы – рядом Москва-река – вбивают десять тысяч деревянных свай, на них кладут гранитные блоки, вручную в них вырубаются отверстия, туда ставятся бронзовые скобы, все это заливается свинцом. Фактически храм стоял на подушке. Эта гранитная подушка двигалась вверх, вниз, но она была цельная. Сооружение никогда не терпело никаких подвижек в плане трещин на стенах. Купцы стояли в очереди, чтобы привезти кирпич для строительства Храма Христа Спасителя и сдать его бесплатно. А комиссия могла не принять кирпич, потому что качество должно быть не отличное, а самое высокое.
Центральный барабан купола расписан академиком Петром Басиным. Расписывал он его в течение пяти лет. Комиссия заставила его дважды переделывать работу. Например, были написаны пророки и апостолы, из них три забраковали, пришлось переписать. А через четыре года после этого академик Макаров снова переписал весь корпус, потому что комиссия была очень строгая. Потребовали точное соблюдение исторических деталей. Внутреннее убранство Храма Христа Спасителя, идею, концепцию – что и где будет находиться, разрабатывал сам митрополит Московский, будущий святитель Филарет. Боковые приделы выполнил святитель Иннокентий. Это огромная программа. В храме работали специалисты, художники только уровня профессоров и академиков. Чтобы было понятно: помните известного художника Александра Иванова, который написал полотно «Явление Христа народу». Он тоже представлял на конкурс свою работу и был великим мастером. Но его работы отклонили. Вот такой был уровень, предъявляемый к создателям храма.
Храм строился сложно. Когда его выстроили вчерне, общая высота внутреннего пространства составила 83 метра. Чтоб было понятно, что это такое – это колокольня Ивана Великого. На позолоту куполов израсходовали 400 килограммов золота. Окончательно работы по росписи храма закончили в 1878 году, а освятили храм в присутствии Александра III в 1883 году. Впервые, кстати, вокруг храма в Москве появилось уличное электрическое освещение. Вечером, после освящения храма исполнили праздничную сюиту Петра Ильича Чайковского – «1812 год». В то время в храме помимо паникадил, которые снабжены свечами, были и газовые горелки.
С окнами, длина которых составляла почти 12 метров, возникла проблема. Где найти такое дерево, чтобы его не вело, не гнуло?! Именно в Храме Христа Спасителя впервые был разработан бронзовый профиль. Нет, металлические окна из тонкого металла в Европе были всегда, а это – профиль, пустотелый внутри. То, что сейчас называют евроокна. Впервые в России создали зеркальные стекла. В соборном храме была уникальнейшая система отопления – калориферная. Историки пишут, что температура в нем не опускалась ниже плюс десяти градусов – и это в крещенские лютые морозы!
В Храме Христа Спасителя была сделана еще одна интересная система. В уникальной деревянной архитектуре мастера делали так, чтоб над одной крышей была вторая. Если капля воды проникала внутрь, чтоб она не попала на венцы, делали специальные отводы, и вода уходила. Так вот в Храме Христа Спасителя сделали так же. Внутреннее пространство всех стен разбили на одинаковую квадратную сетку, на расстоянии 30 сантиметров. Вручную пробили шлямбуром отверстия. В каждое из них вручную вбили дубовый клин. А в дубовый клин вбили бронзовый костыль. И эти бронзовые костыли между собой соединили проволокой. Получилось примерно, как школьная тетрадка. Между проволокой перевили все специальной тесьмой, пенькой. На эту сетку набрасывали известковый раствор, потом еще слой. Затем шпаклевали и наносили грунт. И получалось – вот стена, вот пустое пространство воздуха, а вот такая штукатурка. Внутри, между стеной и штукатуркой, было воздушное пространство. Все продумали так, чтобы была вентиляция воздуха. Хотя, кстати, не все учли. Описывали случаи, когда после богослужения в летнее время в центральной части храма стояли лужи. Конденсат.
Расписывали храм очень долго. К моменту его освящения Константин Тон не дожил. Но когда он приезжал на Николаевский вокзал в Москву, жители встречали архитектора как императора. Он уже был старый и грузный. И его с вокзала до Храма Христа Спасителя несли в кресле на руках. Все это имеет значение, потому что Тон много сделал для столицы.
Фасады Храма Христа Спасителя – шесть сохранившихся горельефов. Выполнены из мрамора, работы Ладановского. В Донском монастыре вы увидите подлинные горельефы Храма Христа Спасителя. Вы будете поражены, с каким мастерством выполнены эти работы. Вы увидите, как проработана кольчуга каждого воина, складки одежды. При условии, что все это делали мастера на высоте почти 25 метров. И вырублены они были всего за два года. Таких горельефов на Храме Христа Спасителя было 38, сохранилось только шесть фрагментов. Когда строили новый храм, думали даже вернуть эти горельефы на историческое место. Но от идеи отказались, потому что теперешний храм – это храм своего времени.
К слову скажу, такой известный художник, как Василий Суриков, закончивший в свое время высшую Императорскую Академию художеств, был очень молодым в те времена. И он расписывал где-то там с правой стороны на галереях только декоративные орнаменты. Все было отдано лучшим мастерам. Только для создания полов использовали семь соротов мрамора. Эта уникальная ротонда, восьмигранная, которая была сделана из цветных мозаик, цветных камней разборных. Кстати, подлинная ротонда из Храма Христа Спасителя сохранилась. Она была выкуплена за копейки у советского правительства во времена 30-х годов. И сейчас она находится в Ватикане.
Храм Христа Спасителя был последней постройкой, отдававшей дань эпохе классицизма. Стены отделаны мрамором, богатый рельеф, горельефы, скульптура. Но он уже предвосхищал новую эпоху, эпоху русского возрождения, русско-византийского стиля. Мы говорим о двух столицах, о самых больших памятниках, и работали над ними лучшие мастера. Но в провинции таких мастеров не хватало. Академия художеств была одна, потом появилось архитектурное училище в Москве. И в провинции качество подобных работ было не столь велико. Провинция еще жила инертно. В провинцию приходили проекты, выполненные Константином Тоном, а он дважды издавал эти альбомы – в 1832 и 1845 году, это проекты, обязательные для исполнения на местах. Но проект один, а воплощение другое. На места приходили проекты проверенные, а строили-то губернские мастера. То средств не хватало, то решили что-то подправить, и порой получались вещи, ничего общего с оригиналом не имеющие. И уже во времена Тона появилось такое понятие, как тоновская архитектура с пренебрежительным оттенком. Холодная, казенная, тоновская архитектура. Сам Тон в этом не виноват, потому что на местах строили порой очень вольно по его проектам. Постепенно идеи Императорской Академии художеств нашли свое отражение и на местах, в частности, в провинциальной школе живописи. Просто упомянем, была такая школа Александра Ступина. Ее открыли в Арзамасе в 1802 году. Она просуществовала почти 60 лет. Там готовили местных мастеров масляной живописи, иконописи для росписи храмов в Поволжье и на территории этого региона.
Олег Стародубцев
Поддержать монастырь
Подать записку о здравии и об упокоении
Подписывайтесь на наш канал
ВКонтакте / YouTube / Телеграм