Мой родной дядя Иван Алексеевич Беляев был по специальности военным врачом. Он был удивительно красив и имел глубокую веру, смирение и кротость. Когда я училась в институте, он навещал меня, приносил гостинцы, говорил со мной на возвышенные темы и вообще одаривал меня, свою племянницу, полу сироту (отец мой умер очень рано), отеческим вниманием и заботой.
В 1905 году, во время японской войны, он работал в лазарете. Там же работала молодая медицинская сестра, родственница одного генерала, тоже красавица. Она так сильно влюбилась в моего дядю, что сказала ему:
– Иван Алексеевич, если вы не женитесь на мне, я покончу самоубийством. Жить без вас не могу.
– Да я и не собирался жениться, – ответил он.
– Ну, когда вы скажете мне об этом окончательно, меня не будет в живых. Услышав о возможности такого трагического исхода, дядя написал письмо своей матери, моей бабушке. Вот его содержание: "Мамочка, одна работающая со мной в госпитале медицинская сестра так полюбила меня, что сказала мне: если я на ней не женюсь, она покончит с собой. А я жениться совсем не хочу. Посоветуйте же мне, как выйти из такого тяжелого положения." Мать ответила сыну так: "Пожалей ее, Ваня, женись на ней." Свадьба состоялась. Но вот случилась на фронте эпидемия. Иван Алексеевич был назначен в лазарет, где лежали больные с сыпным тифом. Через некоторое время он заразился и умер. Когда это сообщение пришло к горячо любящей его молодой жене, хотя и верующей, но еще не углубленной в молитву и не познавшей Промысла Божия, она впала в отчаяние и уныние.
Сидит она как-то в комнате и вдруг видит: входит ее дорогой Ваня. Она, от радости позабыв, что он умер, вскочила.
Смотрит, он подошел к столу, взял карандаш, но держит его не так, как мы, а вертикально, пишет. Еще миг – и он исчез.
Жена схватила листок с написанным… – Его дорогой почерк, он был у меня, я его видела. О, Боже, благодарю Тебя.
Вот что он написал: "Смерть есть к жизни возрожденье, к жизни той, где смерти нет."
До сей поры эту записочку, написанную ее мужем, явившимся после смерти, она бережет как святыню. Вера ее окрепла и углубилась.
