Между тем заметным следом, который оставил Илия в иудейской и христианской традиции, и теми немногими страницами, которые посвящают ему исторические книги, разительный контраст. Причина в том, что, если отвлечься от содеянных им чудес, мало что остается от его жизни. Повествование ставит нас перед выбором: или отказаться от чудес и ограничиться тем, что останется, или позволить самому звучанию поразить нас. Были люди, которые произносили слова этого повествования; были люди, которые его слышали, люди, которые им жили. Энергия, присутствующая в этих словах, исходит от Бога, и она вошла в этот мир и творила историю. Эта сила вела очень далеко: Иоанна Крестителя принимали за Илию, Иисуса сравнивали с Илией.
Это произошло через сорок или пятьдесят лет после царствования Ровоама, в правление Ахава (874-853 гг. до н.э.), сына основателя Самарии — знаменитой и роскошной столицы Северного царства. Ахав женился на Иезавели, уроженке Сидона в Финикии (нынешний Ливан) — на уроженке страны, где господствовала хананейская религия. Царица предала смерти тех пророков, которые отвергли ее бога Ваала. А надо сказать, что профетизм был одним из образов жизни и собирал целые общины за пределами городов. Жертвы, павшие от учиненного Иезавелью истребления, исчислялись сотнями.
Илия выживает и выходит на сцену совсем один. Только мы узнали его имя и место рождения (Фесва, за Иорданом), как он несколькими угрожающими словами уже возвещает царю засуху, а значит, и голод и получает от Бога повеление скрываться в отдаленных местах: ворон будет приносить ему хлеб и мясо утром и вечером (древний греческий перевод, именуемый Септуагинтой, сведет этот режим к одному приему пищи в день).
Еврейское имя нового пророка ("Ягве есть Бог") говорит само за себя. Его повеления — это повеления Бога: смертоносная засуха будет остановлена только словом Илии. У вдовы из Сарепты, которая, когда высох поток, обречена вместе со своим сыном на смерть, он просит: "Дай мне немного воды в сосуде напиться" (Евангельский рассказ о Самарянке напомнит об этом). Когда она возвращается с водой, он еще не удовлетворен. Пусть она сделает ему хлеб из того, что сохранила для себя, чтобы поесть в последний раз! "Не бойся, пойди, сделай опреснок для меня и принеси мне; а после — для себя и для своего сына". Она повинуется, и после этого ни мука в кадке, ни масло в кувшине уже не убывают до окончания голода. Здесь говорится не только о чуде: здесь говорится о вере этой вдовы в ответ на веру пророка. Бог сказал Илии, что сначала пошлет к нему чудесного ворона, а потом Сам повелит некой женщине его, Илию, кормить, — и это в землях Сидона, в стране Иезавели. И всякий раз, можно сказать, неприкрытый голос Бога. Пророк — только средство его доставки. Этот голос призывает веру противостоять смерти.
Дальше происходит так, что сын вдовы смертельно заболевает и в нем уже не остается дыхания. Пророк трижды простирается над бездыханным ребенком, взывает к Богу. "И возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил". Илия пришел, чтобы явить жизнь: "Жив Господь Саваоф, пред Которым я стою!" (3 Цар 17. 1)
Некоторые эпизоды из цикла об Илии содержат в себе что-то комическое. Напуганный царь предпринял меры, которые соответствовали его первой заботе. "Что будет с войском, когда кони умрут от голода?" — спросил себя он. Он заставляет повсюду искать Илию. Илия неожиданно предстает перед посланником царя Авдием: "Пойди, скажи своему господину: Илия здесь". — "Дух унесет тебя, не знаю куда, — отвечает посланник. — Ты хочешь, чтобы царь пришел сюда, не нашел тебя здесь и убил меня?" Илия действительно появляется и исчезает, непредсказуемый, неуловимый. Эта таинственная сторона связана также с его положением беглеца. Видя, как он приближается, царь говорит: "Ты ли это, бич Израилев?" Илия отвечает, что бич Израиля — это царь и дом отца его.
Надо было противостоять богу Иезавели и Ханаана Ваалу здесь, на плодородном Севере, где этому богу приписывали дар дождя. Во имя своего Бога Илия вступает в состязание с четырьмястами пророками Ваала, взывающими к своему богу. Пусть Израиль, наконец, выберет! Огонь с неба ниспадает на жертвоприношение Илии. Илия собственной рукою предает смерти пророков Ваала. Именно тогда слуга, после семи попыток вглядеться вдаль, — хозяин в это время молится — возвещает появление "небольшого облака величиною с кулак". Начинается ливень. Он несет жизнь.
Илия принес жизнь и смерть. Он герой и других жестоких сцен (4 Цар 1). Традиция не задерживается на подобных моментах (определенно, она не достаточно на них задерживается). Из этой резни она хотела вынести (прибегая зачастую к помощи аллегории) только невозможность войти в Царство Божие, минуя драматический выбор. Человечество XX века прошло через достаточное количество ужасов, чтобы знать, что дело Царства Божия есть всецело вопрос жизни или смерти. Но в те времена еще не настало время воспринять то, что происходит от креста Иисусова. "Вы не знаете, какого вы Духа", — скажет Тот же Иисус Иакову и Иоанну, которые как раз на одно из селений Самарии (а это бывшее царство Иеровоама) собирались призвать огонь с неба, чтобы он "истребил" это селение (Лк 9. 54). У них не было в памяти лица "другого Илии", которого нам остается открыть.
И восстал Илия пророк, как огонь. Сир 48. 1
Любви и Мира, братья и сестры!
Храни Вас Господь!
🙏🏻 наш проект существует на средства подписчиков, карта для помощи
5536 9137 6740 6735
Подписывайтесь на наш Telegram-канал, чтобы увидеть больше!
