Служил я тогда в Александро-Невском Соборе. Подходит ко мне в храме мужчина и говорит: «Можно с Вами поговорить?» Киваю. Сели мы на лавку, и он начал: «Я в Афгане служил, хочу рассказать, как живым вернулся. Шли мы группой по приказу, далеко зашли, проходили через одну узкую долинку в горах, и нарвались на засаду. Мы назад, а оттуда тоже огонь.
В общем, попали. Мышеловка. Заняли круговую оборону, давай отстреливаться. Само собой, с базой связались, доложили, вертушки к нам полетели. А место узкое, кругом горы. Мы пока отбиваемся, ждем наших. Прилетели вертушки, давай снижаться, а по ним со всех высот такой ураганный огонь открыли, что они еле успели обратно подняться.
Понятно стало, снижаться им без шансов. Ну, помогли нам ребята, как могли, а когда боезапас расстреляли, улетели. А духи все ближе подбираются, мы отбиваемся. Тут стемнело, и они стрелять перестали. Мы все понимали, утром будет атака, и к обеду все закончится. И боезапас, и вода, и мы. В плен никто не хотел, мы гранаты для самоподрыва оставили. Ждем утра.
Я все ночь не спал, да и ребята тоже, всю жизнь свою передумал. Мама у меня шибко верующая была, уж покойница к тому времени. А я, известное дело, советский офицер, понятно, как нас тогда воспитывали. Под утро, будто задремал маленько. Вижу маму, ясно стоит передо мной, показывает карту и говорит: „Вот, сынок, вы здесь находитесь, а вот здесь (показывает) горка камней наметана, ты пошли ребят с фонариками, найдете. Разметаете камни, а там вход в тоннель. Все уйдете“. Я очнулся, как не спал, ясно помню место на карте.
Подползаю к командиру, рассказываю, хочешь верь, хочешь нет, но вот такое дело. Он достает планшет, я показываю место. Выслали разведку с фонариками. Ребята вернулись, говорят, все точно, камни наметаны. Ползем всей группой, быстро камни разобрали, а там и вправду тоннель. Вот так я живой вернулся. С того раза знаю, что есть Бог».
Священник Алексий Солодкин
